Кутейниково. Большая история на Большом Несветае.

Я в село Кутейниково на Большом Несветае попал случайно. И задерживаться в нём не собирался.

Но зацепился взглядом за один объект, потом за второй, потом приметил третий. Мост, еще мост, старинная стена, подвесной мост! Гребля! И так далее.

Да и красиво даже в такое мрачное время года.

Очень красиво, когда не мешают яркие краски.

Заметна в селе какая-то обстоятельность.

И хотя есть в нём и брошенные, и очень небогатые дома, но нет того, что я называю «расхристанностью». Нет того, за что бывает стыдно за жителей того или иного селенья.

По этому признаку отсутствия расхристанности я узнаю бывшие экономии, помещичьи вотчины и прочие в прошлом хорошо обустроенные места. Память и традиции - сильные вещи, часто недооцененные.

Вот старинная стена под новым мостом.

Кто-то, наверное, полтора века назад обустраивал съезд к реке. Да к ней и так можно съехать, берега не очень крутые. Но с таким пологим и, уверен, вымощенным съездом, переправа в любое время года не подвиг, а удовольствие.

С особым интересом я рассматривал разрезы старых дамб, которые служили до строительства двух бетонных мостов в селе.

В основании дамб крупный, хорошо уложенный камень. Выше слой глины и известняка, которыми, как известно, дороги не мостят. И выше толстый слой непонятно чего. Подозреваю, что этот рыжий слой и то, что выше, память об известных событиях в нашей стране в начале прошлого века.

Вода в Несветае мне показалась чёрной. Может быть в ней отражалось свинцовое, ноябрьское небо, а может быть река несёт свои воды из угольных пластов Донбасса.

Вот колодец. Обсажен цветами, что само по себе удивительно.

Так он ещё и с подсветкой, чего не встречал нигде.

И совсем не бутафорский. И как заверили меня местные жители, заметившие мой интерес, вода в нём очень вкусная, как и везде в округе. Такая гордость за своё село, даже в мелочах, тоже о многом говорит.

Левый берег Большого Несветая пологий, а по правому тянется гряда невысоких, изрезанных холмов. И не по самому берегу реки, а на некотором отдалении.

«А какие у нас холмы! Жителей и гостей слободы они манят своей красотой и великолепием. Знаете, какое здесь разнообразие красок полевых цветов! Каких оттенков только нет! Если внимательно присмотреться к отдельному цветку, то можно заметить, что на каждом из них остались еще капельки утренней росы, не успевшие высохнуть под палящими лучами солнца, и теперь переливаются всеми цветами радуги.

А запах разнотравья?! Бузина и малинник, волчья ягода и тальник - вое это вливается в тебя и наполняет душу счастьем и радостью. Даже горькая полынь, лопухи и колючки не портят этой замечательной картины.

Холмы одинаково красивы и летом, и зимой. В холодное время года они белеют, потому что щедрая зима набрасывает на них белоснежные покрывала, а весной меняет их на нежно-зеленые цвета. А какой великолепный вид открывается перед взором, когда взбираешься на вершину холма! Вот проселочная дорога, ведущая прямо к любимой школе, стадион с памятником воинам, погибшим в боях Великой Отечественной войны, здание местного Дома культуры. И это все - моё село, моя малая родина.»

Это я привёл отрывок из статьи учителя русского языка и литературы Жанны Устинцовой «История моей малой родины», саму статью я нашел в газете «Родионово-Несветайский вестник», когда в ДГПБ искал всё, что можно найти по истории села.

Вот школа, о которой пишет Жанна.

А это Дом культуры.

Когда история села мне стала по-настоящему интересна, я сначала, как и положено, перечитал всё, что мог найти в сети. А там год от года все больше и больше коротких и полупустых заметок, переписанных авторами друг у друга. Да переписанных не просто с ошибками, а с преумножением этих ошибок. Как так получается, я не знаю. Да Бог им судья.

А потом расположился за столиком в казачьей горнице в отделе краеведения ДГПБ.

И в мыслях незаметно перенёсся в 1696 г. Когда Пётр после первого неудачного похода на турецкий Азов строит флот и присоединяет к России Азов, Таганрог и северное Приазовье.

Затем 1711 г., крайне непродуманный Прутский поход. Император чуть не попадает в плен к туркам. Азов и Таганрог пришлось вернуть басурманам.

В ходе русско-турецкой войны 1735-1739 гг., уже в царствование Анны Иоановны, Россия сначала отвоевала потерянные до этого Азов и Таганрог, но окончание войны сложилось не в нашу пользу, и по Белградскому мирному договору Таганрог опять был отдан Порте, а Азов Россия хоть и оставила за собой, но вынуждена была срыть там все укрепления.

Это общеизвестно. Гораздо менее известно, что похожая судьба была и у турецкой крепости на Кинбурнской косе. Она сначала в 1736 г. была занята русской армией, но потом возвращена туркам. 

А место чудное.

В 1768 г. Турция осмелела, и подталкиваемая Европой, объявила России войну. Но полководцы и флотоводцы матушки Екатерины: Румянцев, Суворов, Орлов и Спиридонов навешали туркам так, что после войны в руках России появились первые земли в Крыму и уже упомянутая нами крепость на Кинбурнской косе.

Следующие годы отмечены ростом влияния России в этом регионе. В 1777 г. Александр Васильевич Суворов начинает переселение армян из Крыма. А в 1783 г. Крым присоединён к России, хотя и с правами автономии.

Но турки не унимались и в 1787 г. снова объявляют России войну. Теперь уже Светлейший князь Потёмкин Таврический гонял турок из угла в угол так, что в результате войны граница двух империй оказалась аж на Днестре. Кроме того, Россия твёрдо стала в Закавказье.

А началась эта война 1787-1791 гг. с высадки турецкого десанта на мыс Кинбурн. В это время крепость по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору от 1774 г. опять перешла к России.

Место, мало того, что чудное. Оно еще и стратегически чудное. К несчастью для десанта командовал крепостью в то время Александр Васильевич Суворов. А под его началом служили два брата, два донских казака, Дмитрий Ефимович Кутейников и Степан Ефимович Кутейников. Степан Ефимович служил простым казаком. Чин есаула он получит только в следующем году. А Дмитрий Ефимович ко времени Кинбурнского сражения уже был в чине есаула. Хотя и был младшим из двух братьев.

Дмитрий Ефимович Кутейников в зените своей карьеры.

Известно, что в этом сражении Александр Васильевич Суворов был дважды ранен, второй раз серьезно. И справиться со вторым ранением ему помог Дмитрий Ефимович Кутейников. Александр Васильевич лично написал Потёмкину об этом случае, отметив особо своего спасителя. Многие издания, вышедшие в нашем крае, цитируют похвальные слова Суворова об есауле Кутейникове.

Сражение закончилось нашей полной победой, за что Дмитрий Ефимович был награждён именной золотой медалью на георгиевской ленте и чином полковника. Это опять по местным источникам.

А в последствии он будет участвовать во всех многочисленных войнах, которые вела Россия в ту эпоху, дослужится до больших чинов и закончит свою карьеру Наказным атаманом войска донского.

Кинбурнская баталия.

Карьера Степана Ефимовича сложится скромнее, хотя он тоже дослужится до больших чинов и тоже с честью пройдёт через многочисленные войны.

На сайте администрации Кутейниковского сельского поселения написано, что именно Степану Ефимовичу Кутейникову за ратный подвиг на Кинбурнской косе Екатериной II были пожалованы земли, на которых теперь стоит село Кутейниково.

Дмитрию к моменту Кинбурнской баталии было всего 21 год, но он был уже есаулом.

Степану было уже 34, но он был простым казаком.

Могла ли Екатерина пожаловать кому-то из них земли? Хотя в ту эпоху жаловали щедро.

Еще надо отметить, что после Кинбурнского сражения была отлита специальная медаль, которой были награждены особо отличившиеся в сражении 19 бойцов, в том числе шесть донских казаков. Фамилии награждённых известны. Братьев Кутейниковых среди них нет.

Фото медали из этого источника.

И там о Кутейникове ничего, но зато фигурирует другой спаситель Суворова.

Не найдя ничего о жалованных Кутейниковым землях на Несветае в общей литературе, я обратился к специальной.

Первым я перелистал «Материалы к русскому провинциальному некрополю…»

И убедился, что все известные могилы Кутейниковых находятся или в Новочеркасске, или в Покровском на Миусе, где точно было их родовое гнездо. И ни одна на Несветае.

Далее я углубился в многотомные труды С.В. Корягина «Генеалогия и семейная история Донского казачества»

Роду Кутейниковых в этих томах посвящены несколько десятков страниц. Как видно из схемы, приведённой выше, род был многочисленным. Так у уже упомянутого Степана Ефимовича Кутейникова было 12 детей.

Подробно, хоть и конспективно, описан боевой путь многих членов этой семьи. Но меня, конечно, в первую очередь интересовал Дмитрий Ефимович и Степан Ефимович. Я узнал многое. Узнал о количестве взятых в плен врагов даже в малых сражениях. Узнал о подвигах, например, о переправе вплавь в тыл врага. О захваченных знамёнах и ранениях. Но ничего о подвигах на Кинбурнской косе и жалованных землях на Несветае.

В биографии многих Кутейниковых присутствуют упоминания о собственности. Если речь идёт о домовладениях в Новочеркасске, то указывался точный адрес. А если о землях, то только округ. Черкасский, например. Вероятно, описания, делавшиеся в конце 19-го века, не требовали более точного адреса. Все и так знали, где имение Кутейниковых на Миусе, а где на Несветае. Но упоминания о собственности начинаются почему-то только с четвёртого колена. А Степан и Дмитрий находятся в третьем колене.

Надо добавить, что на российских картах название Кутейниково появляется только на карте Шуберта во второй половине 19-го века, то есть через сто лет после Кинбурнской баталии. А до этого все карты упорно называют это селение хутором Несветаевским. Все, кроме одной. На карте Наполеона, уже в 1812 г., можно прочитать современное название села.

Итак, ничего. Никакой связи появления села на Несветае со славными победами на Кинбурне, в Крыму или где-то еще, найти не удалось.

И последнее, что я начал листать, скорее для очистки совести, это подшивку газеты «Родионово-Несветайский вестник», которую уже цитировал в этой заметке.

В статье «История моей малой родины» Жанна Устинцова делает интересный вывод о том, как образовалось Кутейниково.

Я очень надеюсь, что автор этой стати прочитает мою заметку и поделится с читателями Меотиды подробностями этой истории.

От себя поясню следующее. В 1800 году, который Жанна Устинцова называет годом образования села, Дмитрий Ефимович Кутейников занимал должность Черкасского полицмейстера. То есть, заведовал внутренним порядком в казачьей столице.

Ещё надо помнить, что когда говорят, что «гражданское и войсковое правительство предложило…» что-то кому-то из власть имущих, то это означает, что этот власть имущий очень хочет этого, но это не вполне законно.

Таким образом, история возникновения села выглядит следующим образом. Крепостные из Малороссии и центральной России бежали на Дон. Но если в 16-17 веках они, достигнув Донских берегов, вступали в казачьи ватаги, то в 18-м и начале 19-го века они попадали «под крыло» донских помещиков. И хотя тем было запрещено ютить у себя беглых, ведь это собственность таких же помещиков, как они. Но соблазн был велик, и росли по всему краю, как на дрожжах, а точнее, на рабочих руках беглых, имения Кутейниковых, Иловайских, Шамшевых и многих других. 

Условия здесь были лучше, климат мягче, земля плодороднее, урожаи выше. Да и жить среди народа, испокон веков привыкшего жить вольно, было легче. Хоть и сходились иногда мужики и казаки «смертным боем».

Может быть, сходились именно здесь, у гребли на Несветае, где стояла когда-то водяная мельница.

Одна такая схлёстка хорошо описано в Тихом Доне. Цитировал её в заметке про Каргинскую мельницу.

После того, как этой водяной мельницы не стало, поверх гребли насыпали дамбу и использовали её как мост.

Буруны Большого Несветая

Еще один кутейниковский мост – подвесной.

Да не действует уже.

Хотя нужен был. И сейчас, наверное, не помешал бы в селе, разделенном Несветаем, как вьющейся лентой.

Глядя на этот ветхий мосток, вспомнил рассказ одного жителя наших мест, предки которого бежали в эти края из Малороссии.

Шли ночью, сторонясь чужих глаз. Обязанность по поимке и возврату беглых крепостных была вменена в Российской империи всем, кто имел власть. Днём хоронились в балках, буераках и оврагах. Обязательно гнали с собой корову. Она и в дороге прокормит, и на новом месте обжиться поможет. Днём спали, а корова паслась в укромном месте. Пили молоко, грызли сухари и шли.

И на новом месте, иногда за сотни вёрст от родительских могил, хранили свою культуру. Хранили поколениями. В архитектуре, так точно.

Ситуация в империи во времена образования села Кутейникова была мерзкой. На севере и в центре перенаселение, нехватка пахотной земли и тяжелое, неэффективное хозяйство.

На юге избыток земли, на которой некому было работать.

Правительство пыталось решить эту проблему, стимулируя помещиков переносить хозяйства на юг, на свободные земли. На эти государственные субсидии, как мухи, слетались жулики. Чичикова и его «мёртвые души» помните?

А крестьяне решали эту проблему по-своему. Они бежали от своих хозяев к новым.

Вот этому времени и памятник такие сёла, как Кутейниково и десятки других на Миусе, Крынке, Тузлове, Несветае, Кагальнике и других местах.