Воронцов и Воронцовка

Где-то между Ейском и Должанкой, где простор такой, что кажется  видна округлость земли, на окраине села, где положено пастись козам и умирать ржавой сельхозтехнике, стоит бюст одному из великих людей России 19-го века – графу Воронцову.

Государственный муж прославил себя многими делами и оставил о себе добрую память, а еще города и села,  основанные им или расцветшие при нем. На постаменте отлиты в камне его слова. Но увы, прочно приклеились к хозяину юга России не эти слова, а совсем другие.

Один раз ошибся граф, но как! Когда в Одессу в его канцелярию прибыл на службу некий сосланный за стихи Пушкин Александр, Воронцов не понял кто перед ним, и пытался использовать его как мелкого чиновника. Не хватило графу дальновидности. За это получил рога и эпиграмму, «прославившую» его надолго.

«Полумилорд, полукупец,
Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.»

Мы вмешиваться в конфликт поэта и генерал-губернатора не будем, а просто прогуляемся по селу, получившему свое название в честь Михаила Семеновича. Село примечательно вот чем. Кубань заселялась бурно. Основу переселенцев составляли малороссияне, но хватало всякого народа со всех уголков нашей необъятной. И не всегда это были прилежные хозяева и усердные земледельцы. Как было приучить их к культурной жизни и труду?
Традиционно было бы сечь. Но граф поступил умнее, он стал переселять в край немцев, осевших в России еще при Екатерине.
На обратной стороне постамента плита с их фамилиями. Здравствуйте, господа бюргеры!

А это их кирха, до сих пор служащая клубом. Красавица!

Вы вдумайтесь, рядом с вами, в вашем благополучном офисе, заводе, институте, торговом доме, создают участок, на который приглашают японцев, например, а вам объясняют, что ваши  деловые и личные качества, знания и навыки, мягко говоря, очень далеки от мировых стандартов, и надо смотреть на соседей и терпеливо учиться. Тяжело такое пережить. Тяжело на такое решиться. Не побоясь высокопарных слов,  скажу, что надо любить свою страну, но любить трезво и видеть все ее недостатки и с болью их переживать. И быть лишенным комплексов неполноценности к тому же. 
Когда понял это, проникся уважением к графу, чего не произошло после прочтения многих статей о его подвигах на войне и государственной службе.
У немецких поселений, по крайней мере тут на юге, есть одна отличительная черта, все они - это одна длинная, прямая улица. Я уже писал, что как-будто немцы чувствовали, что в будущем станут производить хорошие машины, для которых нужны будут хорошие дороги (или наоборот).

Идешь по этой улице и кажется, что вот-вот дойдешь до горизонта.

А впереди, сквозь дома и деревья, прорывается голубой горизонт Меотиды.

Стоит еще раз остановиться у кирхи-ДК и рассмотреть ее фасад. 

С душой строили.

А по сторонам улицы фасады. Все они, сколько я мог определить, конца 19-го, начало 20-го веков, когда немецкие переселенцы уже растворились в массе местного населения, но дух места остался.

Это, например,  библиотека

Казачье правление.

Что это было? Не важно.

И, конечно, Меотида, в берег которой упирается улица села.

Для справки: в ближайшем  уютном Ейске  два памятника Воронцову. 

Я искал, искал, какому еще государственному деятелю 19-го века поставлено столько памятников, и не нашел. (В Одессе еще один стоит)