Выбор, который не стирается из памяти

Сегодня — день памяти героев 317-й Бакинской стрелковой дивизии.
Я написал небольшую статью в нашу местную газету. Она не в формате нашей "Меотиды", не совсем про историю как точную науку — как я люблю. Но сегодня я отойду от привычного формата. Потому что речь пойдёт не просто о событиях.

Речь о тех, кто погиб, но не ушёл.
О тех, кто, став бронзой на памятниках и строчками в летописях, выбрал жить вечно.
Не в годах — в памяти.
Не в победах — в мужестве.
Не в славе — в правде.

В тот страшный день их было немного, но они сражались, потому что надо было так — и никак иначе.

Эта статья — не анализ.
Это минута молчания, написанная словами.


Момент истины
17 ноября 1941 года.
Село Большие Салы.
Выбор, который не стирается из памяти

«Пламя ударило в небо! —
ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала: «Вставайте на помощь…»
Родина.
Славы никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого:
я или Родина.»

Роберт Рождественский
«Реквием (Вечная слава героям)»

Ещё мгновение назад — тишина. Туман над степью. Холод. Ожидание. И никто не знал, что через секунды в серой пелене покажутся силуэты грохочущих чудовищ. Никто ещё не знал, что именно этот день разделит всех солдат дивизии на тех, кто, верный воинской присяге, будет драться, и на тех, кто побежит. Никто не знал, что стрелка синего цвета на немецкой карте пронзила их судьбы и что именно сегодня каждому предстояло сделать тяжёлый выбор.
Война — это не лубочная картина, которую рисует пропаганда. Война это стальное чудовище, идущее прямо на тебя. Машина, которая не знает жалости и видит в тебе лишь цель. Не человека, которого так любят мать, отец, жена и дети, не человека, который так любит жизнь, а просто цель, которую надо поразить быстро, деловито, без затей и всякого сожаления.
Нет в этот момент ни комсомольских собраний, ни вдохновляющих речей командиров. Да и командиры могут исчезнуть, вдруг. А ещё могут побежать соседи справа и соседи слева, а тот, с кем ты вчера делил сухарь и мечтал о будущем, — уже не дышит. Как быть? Что делать? Как быть, когда шансов практически нет и бесконечно тяжело не поднять руки?
Момент истины. И нужно выбирать — жить вечно, прожив последние минуты с честью, или, выбрав жизнь, похоронить себя заживо. И легче станет лишь тогда, когда, выбрав быть человеком, ты стоишь, утрамбовывая землю ногами, и прикладываясь к винтовке в готовности нажать на спуск. Но для этого надо быть очень мужественным человеком.
17 ноября 1941 года. 80 немецких танков и четыре батальона пехоты — более двух тысяч лучших солдат немецкой армии, ещё не знавшей поражений, — были готовы к броску на Ростов. Набравшись сил после неудачи под селом Чалтырь, подтянув лучшие силы и все готовые к бою танки, 3-й танковый корпус генерала Макензена на этот раз подготовил удар, какой наши войска ещё не умели останавливать. Огромная масса немецких войск сосредоточилась на участке прорыва порядка трёх километров шириной и стала бронированным кинжалом, готовым рассечь тело 56-й армии и уничтожить советские войска, оборонявшие Ростов. Они деловито шли убивать и отобрать у нас нашу Родину. Для нас же это была священная война, где каждый должен был сделать свой выбор — я или Родина.
Пропагандисты, заменившие пропагандой историю, и конкретно историю боя под селом Большие Салы, сами того не понимая, обесценили подвиг тех, кто не побежал. Тридцать танков — якобы уничтоженных батареей Оганова — наводили на мысль, что это было не так уж сложно, и непонятно лишь, чем занимались остальные, особенно батареи, куда более приспособленные для борьбы с танками. Ведь полковые орудия Оганова — далеко не самое лучшее противотанковое средство, если не сказать, что совершенно бесполезное. Да, полковое орудие бесполезно против танков. Но тем больше подвиг батарейцев, что не побежали. Не побежали, когда бежали вокруг, когда на них вышли танки и стали их расстреливать. Не побежали. Дрались. Дрались чем было и как могли.
И не только они. В общем хаосе разваливающейся дивизии, словно гранитные волноломы, отдельными очагами сопротивления стояли люди, выбравшие честь бесчестию. И как же трудно умирать, когда ни отец, ни мать, ни любимая с детьми не узнают, что погиб ты как мужчина, как солдат, а не от случайного снаряда или выстрелом в спину. Что дрался до последнего, как и обещал. И только старуха с косой да враги стали свидетелем твоего подвига. Старуха с косой нам ничего не расскажет, а вот враги — в своих донесениях — упоминают эпизоды отчаянного сопротивления. Упоминают стреляющие до последнего батареи, отдельные участки траншей, отдельные блиндажи, о которые спотыкалось их наступление. Упоминают тяжёлый бой с управлением 606-го полка, с отдельным противотанковым орудием и отдельными группами стойких солдат.
Историки и краеведы время от времени возвращаются к вопросу: сколько танков уничтожила батарея Оганова в бою у села Большие Салы? По официальной версии нынешнего дня — 22 танка. По моему мнению, с большой долей вероятности — ни одного. 4-й танковый полк, столкнувшись с батареей полковых орудий — то есть орудий, из которых бесполезно стрелять по танку с дистанции более 200 метров, — тем не менее остановил движение, дождавшись, пока батарею безнаказанно расстреляет зенитное орудие калибра 88 мм. Умаляет ли это подвиг батареи? Конечно, нет. И тут не надо повторять глупость: «На войне подвиг одного — это всегда результат ошибки другого». Нет. Война — это рутинная необходимость подвига. И нет другого пути к победе.
Батарейцы Оганова, верные воинской присяге, дрались и сделали всё, что смогли.
Бой у села Большие Салы не был победой, но был сопротивлением. То самое сопротивление, которое ломало планы врага, которое ломало ритм наступления, то самое сопротивление, что заставило противника подумать: «Тут всё не по плану», сточило его силы и сломало в итоге. Каждая стрелянная гильза, пусть даже ценой жизни, была дорогой к победе, а иного пути у нас не было.
Все, кто дрался в этот день, должны жить в нашей памяти. Все, кто защищал свою Родину в своей отдельной крепости — стрелковой ячейке, кто дрался на пороге своего командирского блиндажа, все, кто смог вложить в победу свою жизнь и десяток стреляных гильз, — достойны вечной жизни в нашей памяти. А иначе мы недостойны отданных жизней.
Как сказал маршал Рокоссовский:
«Война — суровая проверка людей».
И так уж устроена жизнь, что человеческое общество ещё не научилось жить без войн. А значит — не закончилось время суровых проверок. И я знаю точно: память о людях, которые, верные воинскому долгу и понятию чести, дрались с врагом несмотря ни на что, — наше главное оружие во всех нынешних и будущих испытаниях.