Елизаветинское восстание

Донская электронная библиотека выложила на своих страницах книгу одного из ведущих сотрудников Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника Галины Николаевны Борановой «Азов и Приазовье между двумя мировыми войнами. (1917-1940 гг.)»

В книге огромное количество малоизвестных и неизвестных фактов из истории Приазовья этого периода. Но моё внимание остановилось на описании неповиновения казаков мобилизации, объявленной в январе 1918 г.  атаманом ВВД генералом Калединым. Напомню, что, не получив поддержки казачества, генерал Корнилов уведёт Добровольческую армию с Дона на Кубань. А Алексей Максимович Каледин сложит с себя полномочия атамана и застрелится 11 февраля по новому стилю.

Описание «Елизаветинского восстания», именно так эти события названы в книге, составлено на основании воспоминаний жителей станицы, хранящихся в архивах музея.

Читая описание этих событий, я остановился на фамилии станичного атамана Буланова. И вспомнил, как давно елизаветинские казаки, показывая мне местную больницу, рассказывали, какое это было богатое и ладно поставленное атаманское подворье. С конюшнями, амбарами и другими необходимыми постройками.

Приехал, вспомнил.

Атаманская калитка.

Эта усадьба и другие достопримечательности станицы нанесены на Яндекс-картах, и вы легко их найдёте, если приедете сюда.

Станичный майдан, на котором происходили все события станичной жизни, теперь больше похож на пустырь.

И надо пройти по периметру огромной площади и рассмотреть все сохранившиеся станичные строения, чтобы понять, каким внушительным и впечатляющим был майдан в то время.

Часовня на месте исчезнувшей церкви. От неё остались только побелённые камни фундамента.

Да единственная фотография, сделанная во время разлива Дона.

В зарослях можно обнаружить церковную сторожку.

А за ней в глубине рощи есть ещё дом, в котором жил дьяк, и располагалась просвирня и дом священника. До которых я не добрался.

Выходящий фасадом на майдан дом Ушакова.

Рядом дом Ковалёва. Вероятно, Ковалёв и Ушаков были зажиточными и уважаемыми жителями станицы, раз их дома стоят в один ряд с атаманской усадьбой, лицом на майдан.

Мужская церковно-приходская школа, построенная в 1836 г.

Женская церковно-приходская школа и атаманская управа.

Эти два здания тоже смотрят своими печальными фасадами на майдан. И если заглянуть в их окна, то можно вздохнуть.

Надо обладать фантазией, чтобы представить все эти здание новыми, а майдан, гладко выбитый  копытами и вытоптанный чириками, шумный и даже буйный.

Переносимся в январь 1918 г.

Не было согласия среди казаков станицы Елизаветинской. Старики на тонях говорили молодым: «Вы, фронтовики, помитинговали царя и власть, вас надо потопить в Дону» (Архив АМЗ, воспоминания М.Г. Казаченко, 1962г., с.1). Казаки, испытавшие тяготы 1 -й мировой войны, были против всякой мобилизации. Большое воздействие на настроение казаков оказывала агитация, которую вели по-большевистски настроенные казаки: И.П. Зарайчснков, Н.С. Терезников, В.И. Пустынников, А.Г. Аханов, призывавшие казаков не поддаваться мобилизации, отказываться от войны с большевиками.

На официально объявленную войсковым атаманом мобилизацию в январе 1918 года самая низовая станица - Елизаветинская - не дала пополнения, вышла из повиновения. Войсковой атаман - генерал Каледин направил в Елизаветинскую трех членов Войскового круга. Перед ними была поставлена задача поднять станицу на борьбу с большевиками. Собрав казаков, станичный атаман Буланов открывает митинг. «Станичники колеблются. С одной стороны, никогда такого не было, чтобы не выполнить приказ атамана. С другой - и против большевиков выступать не хочется» ... (Архив АМЗ, воспоминания НД Сосницкого, 1963 г.). Все же представители Войскового круга добиваются поддержки казаков.

После занятия красными Ростова в феврале 1918 года в ст. Елизаветинскую приехали представители Нижне-Гниловской станицы, чтобы заручиться участием елизаветинцев в совместном наступлении на Ростов со стороны Нижне-Гниловской, которое требовал предпринять войсковой атаман. Сход выборных, собравшихся в Елизаветинской, раскололся, большинство не поддержало атамана Буланова, обратившегося с призывом наступать. Решение так и не было принято (Архив АМЗ, воспоминания М.К. Шведикова, 1961 г.).

8 мая Ростов занимают немцы. «Снова и снова собираются митинги. На них спорят до хрипоты, до драки, до кулачных боев. Представители войскового атамана то убеждают, то угрожают расправой. Они готовы даже на то, чтобы казаки лишь сформировали полк. Он никуда не пойдет, останется в станице для охраны. На это станичники согласились. Казаков зачисляли во взводы, сотни. К июню полк был сформирован. Но не туг то было! Большевистская группа разоблачает обман. Полк категорически отказывается выступать на фронт» (Архив АМЗ, воспоминания ИД. Сосницкого, 1963 г.).

В Елизаветинскую был направлен карательный отряд под командованием полковника Жученкова. Узнав о приближении карательного отряда, И.П. Зарайченков предложил сторонникам большевиков уйти из станицы и вступить в красногвардейский отряд. Терезников не был с этим согласен. Он считал, «что в карательном отряде казаки, а раз идут казаки, у них не поднимется рука на своих же казаков» (Архив АМЗ, воспоминания Сосницкого Н.Д., 1961 г.,с.2).

В этот же день в станицу вступил карательный отряд под командованием полковника Жученкова (Архив АМЗ, воспоминания Сосницкого НД, 1961 г., с.2). Сбор полка был объявлен на Городище. Там собралось более 1000 человек. Станичникам выдали винтовки и патроны, построили повзводно и отдали приказ выступать.

Но полк остался на месте. Участник тех событий, казак хутора Обуховка И.Я. Табунщиков, вспоминает: «Я стоял в переднем ряду на правом фланге. Ко мне подходит генерал Жученков и спрашивает: «Фамилия?» - я молчу. К моему соседу: «Фамилия?» - молчание, к третьему - молчание. Момент, и группа офицеров оказалась в кольце взвода с направленными на них штыками. Послышались крики: «колите их». Весь полк стоял плотным кольцом вокруг офицеров. Генерал Жученков начал показывать бумагу, крича: «Мы имеем приказ войскового атамана!». Страсть улеглась, кольцо разомкнулось и мобилизованные стали уходить по направлению к станице» (Архив АМЗ, воспоминания ТабунщиковаИ.Я., 1961г.).

В тот же день в хуторе Обуховка собрались фронтовики. Было решено из станицы не выходить, а занять самооборону по берегу Дона от Курганов до Дугино. Командиром отряда самообороны избрали А.Г. Аханова.

После прибытия артиллерии - 3-х пушек, установленных на х. Городище, - полковник Жученков предъявил ультиматум восставшим и грозил подвергнуть станицу и хутора артобстрелу, если мобилизованные не явятся на сборный пункт. Ночью в хуторе Усть-Койсуг сгорело более десяти домов. Населению объявили, что это сделали красные. Сопротивление было сломлено. Станичники, выполняя приказ, отправились к сборному пункту, а затем в Ростов, к месту сбора у пивоваренного завода. Там около тридцати казаков станицы Елизаветинской были арестованы и заключены в тюрьму. И.Я. Табунщиков оказался в одной камере с А.Г. Ахановым, Н.С. Терезниковым, В.И. Пустынниковым.

Вскоре состоялся военно-полевой суд. Суду подверглись девять человек: Н.С. Терезников, A.Г. Аханов, В.И. Пустынников, И.Л.Табунщиков, Ф.П. Харсеев, М. Середин, М.Я. Борисов, Л.С. Янковский, А.В. Кочергин.

А.Г. Аханов, Н.С. Терезников, B.И. Пустынников были приговорены к расстрелу, Ф.П. Харсеев - к 20 годам каторжных работ, И Я. Табунщиков и Н.П. Середин —к трем годам и 3 000 рублей штрафа. И. П. Зарайченков заочно был приговорен к лишению казачьих прав и смертной казни. На станичном майдане публично высекли шомполами Г.Н. Каменского и забили до смерти Е.Г. Топилина. 11 июня приговор военно-полевого суда был приведен в исполнение. Н.С. Терезников, В.И. Пустынников, А.Г. Аханов были расстреляны.

Елизаветины были зачислены в Багаевский пехотный полк. Эскадрон елизавстинцев неоднократно выступал на фронт под станицу Егорлыкскую, Великокняжескую (Архив АМЗ, воспоминания М.К. Шведикова, М.И. Болдырева, И.Я.Табунщикова, М.К. Казаченкова,Н.Д. Сосницкого).

Чем больше узнаю подробностей о событиях Гражданской войны, тем меньше хочется становиться на чью-либо сторону. Тем больше жалости и горькой досады и за тех, и за других.

Кому жаловаться, господа казаки?

Картина Дмитрия Шмарина.