Ледовые рейды

Впервые этой темы я коснулся давно, когда в краеведческом музее города Ейска увидел эту картину. На ней изображено как мирные жители, зимой 1941-42 гг., устраивают противотанковые полыньи во льду Азовского моря.

Такая необходимость сложилась после ноября 1941 г., когда немцев выбили из Ростова-на-Дону и фронт стабилизировался по реке Миус. Таганрог и всё северное побережье Азовского моря остались в руках врага. Зима 41-42 гг., была суровой и угроза форсирования немцами Таганрогского залива по льду, нашим командованием оценивалась как реальная.

Хотя, гложут меня сомнения. Не переоценили ли эту угрозу? Я за азовским льдом наблюдаю давно. Нет в мире более коварной субстанции даже в лютую зиму. И даже если станет крепкий лёд, ветер наш дунет, и он весь торосами вздыбится.

И название Чумбур-коса возникло не в 20-м веке, а раньше. Чумбур, это такой длинный повод, на котором казак, переправляясь через залив вёл коня. Казак провалится под лёд, конь поможет ему выбраться. Конь провалится, казак не даст ему утонуть. Азовский лёд извечно был ненадёжен.

Но нет дела более пустого и сомнительного, чем предков судить. А воевавших предков, вдвойне.

Далее цитирую очерк краеведа Николая Мринского.

«Военный совет 56-й армии и флота, принял решение о немедленном создании противодесантной обороны от Ростова до Ейска и станицы Должанской. Военный совет фронта поддержал решение и потребовал срочно развернуть работы по установке мин на берегах залива и в дельте Дона. Предстояло также прорубить во льду полыньи - сначала на подступах к Азову и Ростову, а затем и на протяжении 120 км вдоль южного берега Таганрогского залива.

Адский труд! Полынью мало пробить - нужно, чтобы она не замёрзла. Для этого её перекрывали жердями, набрасывая на них солому и снег. Возникла проблема - где брать жерди в большом количестве? В зимней степи их много не найти.»

Работа по устройству противотанковых полыней продолжалась до января 1942 г., когда руководство Южного фронта убедилось в слабой эффективности таких сооружений. А пробили их к этому времени уже десятки тысяч.

Упор в инженерной защищенности южного берега Таганрогского залива был перенесён с устройства полыней на установку минных заграждений. Эта работа была поручена заместителю начштаба инженерных войск РККА полковнику И.Г. Старинову.

Илья Григорьевич Старинов, личность легендарная без всякого преувеличения. Именно он организовал осенью 41-го, серию мощных взрывов радиомин в захваченном немцами Харькове. Сигнал на подрыв подавался за 300 км, из Воронежа. Такой технологией в то время не обладала ни одна армия в мире.

Фото из Википедии.

Почти одновременно с решением об усилении минно-заградительной деятельности на южном побережье Таганрогского залива, было приято решении об организации диверсионно-подрывной деятельности на северном, захваченном немцами побережье залива.

Для организации этой деятельности была создана отдельная инженерная группа (ОИГ), в которую вошли 500 добровольцев. В том числе 22 испанца, воевавших вместе со Стариновым за Испанскую республику и после поражения республиканцев, иммигрировавших в СССР.

Производство мин Старинов наладил в мастерских Ростовского университета, которые располагались в подвалах мехмата, а также на Ростсельмаше, заводе «Стройдеталь» облстройтреста, на деревообделочной фабрике «Севкавтяжстроя», на мебельной фабрике им. Урицкого, на «Красном Аксае, и фабрике клавишных инструментов.

К началу февраля ОИГ Старинова закончила минирование основных танкоопасных мест и приступила к выполнению следующей задачи – проведению диверсионных рейдов на оккупированном врагом северном побережье Таганрогского залива. Штаб группы располагался в Ейске, одно из подразделений в Порт-Катоне, но основная группа наших диверсантов базировалась в Шабельском.

Боевые группы из нескольких человек должны были ночью пересекать покрытый ледяными торосами залив и устраивать взрывы на коммуникациях врага.

Шабельское – село, расположенное на высоком берегу моря, у основания Сазальницкой косы, как нельзя лучше подходило для этих целей. Оно как «сухопутный авианосец» выдвинуто в залив.

С этого высокого берега уходили боевые группы в ночь, ища путь среди торосов. На него они возвращались.

Наверное, маяк, или наблюдательный пункт на его месте, играли немалую роль в выполнении боевых задач.

В этот приезд в Шабельское, у меня была слабая надежда узнать, где же базировались диверсанты Старинова. В селе сохранилось единственное здание, подходящее для этих целей. Оно построено еще помещиками Шабельскими в 1909 и служило в советское время школой, а в последнее время детским садом.

Но к сожалению, жители села с которыми мне удалось поговорить, ничего не знали о военной истории этого дома.

А Николай Мринский, на очерки которого я в основном опирался при написании этой заметки, пишет, что жители села оказывали нашим бойцам огромную помощь, женщины шили маскхалаты из простыней, рыбаки снабжали свежей рыбой.

Я вышел на высокий берег в селе и взяв сильный бинокль, постарался представить себе, как действовали группы, уходящие на берег, занятый врагом.

Но еще на подъезде к берегу, из центра села, я заметил полосу белых гребней волн, обозначающих песчаную отмель косы. И противоположный берег, где-то в районе Беглицы, из центра села тоже вполне различим.

Эти гребни на отмели, тянутся на многие километры на запад от Шабельского. И там на западе, на горизонте хорошо различим берег в районе Кривой косы.

Если двигаться взглядом на восток, пенные гребни становятся плотнее и в поле зрения начинают попадать суда, стоящие в какой-то гигантской очереди то ли в Дон, то ли в Таганрог.

Очередь становится плотнее, а пенный след все чётче.

Я на очередь судов перестал обращать внимание, а стал следить только за подводной частью косы. Совершенно очевидно, что зимой, отмель покрыта большими торосами.

И от неё уже не так далеко до противоположного берега. В этом месте уже виден берег в районе Беглицкой косы.

Пусть мне не повезло с погодой, когда я наблюдал за заливом, было облачно и над водой висела лёгкая дымка. Но зато мне повезло с уровнем воды, Меотида явила мне косу на огромном её протяжении. И диверсанты, лютой зимой 1942 г., отправляясь в «ледяные рейды» не могли её не использовать.

У основания косы отмель видна совершенно отчетлива. Через месяц или раньше, по ней можно будет гулять.

Первые ледовые рейды группы Старинова состоялись 6 февраля 1942 г. До этой даты выйти на лёд не давала пурга. И они оказались неудачными. 6 групп были обнаружены неприятелем еще на пути движения и вынуждены были вернуться. Еще 4 группы были застигнуты бураном у вражеского берега.

Боевой опыт приходил постепенно , на вражеском берегу всё чаще и чаще гремели взрывы.

Теперь уже немцам пришлось значительно усилить оборону побережья. Они выгнали местное население на устройство полыней и стали минировать подходы к берегу.

Опять цитирую Николая Мринского:

«Ежедневно с наступлением темноты к противоположному берегу Азовского моря направлялось от 2 до 6 ДРГ численностью в 6–8 чел. Каждая из них несла по 8–12 мин, в том числе по 2–3 мины-сюрприза и 6–8 противотранспортных мин. Всем группам ставилась задача в течение ночи выйти в тыл врага, установить мины на дорогах с целью уничтожения его автотранспорта и живой силы.»

И совершенно естественно, что наши бойцы несли потери.

На аккуратном, отсыпанном азовской ракушкой кладбище Шабельского, стоит этот монумент.

Удивил какой-то особенный мрамор, которым он облицован. Не испанский ли?

Первая фамилия на мемориальной табличке – Мануэль Бельдо. Один из испанцев, воевавших в группе Старинова и погибший во время одного из рейдов.

И еще один эпизод из очерка Николая Мринского, мимо которого я не мог пройти:

«П.С. Ясновский, перешедший через Таганрогский залив, рассказал, что 2 марта в Христофоровке, зашёл к одному рыбаку. Тот в беседе сообщил ему, что «где-то в Весело-Вознесеновке или каком-то другом селе на северном берегу кто-то подложил мины под здание, где находились 4 офицера германской армии». Они погибли, а в селе расстреляли 47 чел.» 

С наступлением весны ледовые рейды прекратились. Их период был непродолжителен и, наверное, они не принесли врагу огромного ущерба. Но они вошли в историю, прежде всего благодаря настойчивости и отваге их участников, и инженерному искусству, помноженному на героизм.

При написании этой заметки я руководствовался уже упомянутыми очерками Николая Мринского и статьёй А.Ф. Щеглова, ссылки на которые даю ниже.

А еще есть не так давно изданная книга самого Ильи Григорьевича Старинова «Записки диверсанта». Которую обязательно перечитаю, в надежде открыть неизвестные страницы в истории Меотиды.

Ледовые рейды 1942 г.

Ледовые рейды испанских добровольцев в Таганрогском заливе зимой 1942 г.