Река Черкасская

Аксайская переправа – одно из самых насыщенных исторических мест нашего края. Перекресток миров. Я давно собирал материалы об этом месте. Буду постепенно выкладывать их на Меотиде. Начну с рассказа о реке Черкасской. Эта река была частью переправы наряду с Плашкоутным мостом, Ольгинской дамбой, Почтовыми станциями прочими более малыми объектами.

По реке Черкасской, двигались путешественники из Европы в Азию и обратно в теплое время года, когда донское правобережье представлято из себя болото.

Очень яркий и наверное единственный рассказ о путешествии по реке принадлежит перу военного писателя Владимира Богдановича Броневского (1784—1835)

Вот как выглядит титульный лист и первые три страницы сочинения которое я попытаюсь проиллюстрировать современными фотографиями.

А вот сам отрывок из книги, где автор описывает свои приключения на аксайской переправе. В исторической литературе, редко найдешь такое живое и яркое описание, которому безусловно веришь.

«На пристани окружили меня перевозчики, люди видные съ азиатскими лицами, въ медалях и Георгiевских крестах. «Баринъ, давай торговаться», грубымъ, сипловатымъ голосомъ, воскликнули ко мне человек съ десять вдругъ, шумно и грозно. Это меня испугало, ибо будучи немощенъ, я могъ ожидать отъ нихъ всякой непрiятности; но разсуждая, что кого Богъ обиделъ, тому терпеть должно, решился уступить и долго съ ними не спорить. А как они домогались сорвать съ меня лишних рубля два, три, то торгъ нашъ окончанъ минуты въ две. За 18 рублей, карету спустили, или лучше, брякнули въ лодку, немедленно отвалили и подняли парусъ.

Ветеръ попутный, река покрыта белеющимися волнами: не смотря на шумъ ветра, хлопанье паруса, крикъ перевозчиковъ и веселыя песни рекрутъ, идущихъ изъ Пензы въ Ставрополь, я преспокойно закусилъ и, не выходя изъ кареты, написалъ сiи строки. Одного изъ рекрутъ спросил я: а есть ли у васъ хоть по палке въ рукахъ? А на что, Ваше Высокоблагородiе, бодро спросилъ высокорослый молодецъ? Разве не знаешь, что на дороге черкесы безъ спроса и позволенiя, инымъ жилки подрезывают? Богъ милостив, весело отвечалъ рекрутъ, какъ по колу въ руки, такъ и справимся; а не удастся, такъ за то Командир ответъ дасть. Богъ васъ помилуетъ, добры молодцы, сказалъ я самъ себе, подлинно чудо-богатыри, истинно Русскiе мужички; не диво что съ вами Русскому Царю все возможно, и все легко.

Внезапный толчок, стук и крик прервали птрiотическiя мои мысли, принудили, положивъ карандашъ, выглянуть въ окно и спросить: что такое? Стали на мель! – Въ чемъ и сомнения не было, ибо женщины и лошади взволновались; и одне пронзительным воплем, а другiя топаньем, думали отогнать отъ себя страхъ и опасность, отъ которой проворные рекруты тотчасъ нас избавили. Лодку съ мели столкнули, но хозяинъ снова завазилъ ее въ камышъ. Пока онъ съ протянутою рукою, сначала тихо, а потомъ съ крикомъ требовалъ съ каждаго своего пассажира недоговоренной, следственно незаконной платы, съ темъ, что бы получить помощь съ берега; рекруты опять скоро и легко лодки съ мели спехнули и снова подняли парусъ. Дерзновенный казакъ, въ третiй разъ направилъ , и посадилъ лодку въ тину гораздо уже плотнее, и снова съ досадою и угрозами просилъ денегъ. Партiонный командир крикнул, лодка снова поплыла, а один изъ проезжавшихъ, потерявъ терпенiе, сначала изъявил свой гневъ крупным кореннымъ Русскимъ словомъ; а потомъ схватя обломокъ весла, выместилъ на хребте грубаго и корыстолюбивого нашего Харона свою, - и мою досаду.

Не смотря на три остановки, переплыли Донъ часа въ два, и безъ беды и боли вышли на берег у деревни Махино. Усмиренный лодочник, перевезъ экипажи без спора, уже не требовалъ за то новой платы, а униженно просилъ только на водку. Такова жизнь этих людей: дабы вымучить несколько лишнихъ грошей, они не гонятся за толчками; но проезжающим не легче отъ того – имъ по истинне надобно иметьъ здесъ более, нежели верблюжье терпенiе. На берегу встретило меня самое непрiятное для проезжающихъ слово: лошадей нетъ! Такъ Европа на правомъ берегу Дона кончилась худо; Азiя на левомъ началась еще хуже.»

Этот искренний и красочный рассказ и подвигнул меня пройти хотя бы частично по пути автора и сфотографировать те места мимо которых пролегал его путь.

Начиналась аксайская переправа для Владимира Богдановича Броневского, как и для многих тысяч других людей с почтовой станции. Сейчас в этом здании, очень самобытный и интересный музей. Здание которое вы видите на фото, построено позже, чем здесь проехал Броневский. Но почтовая станция, на этом месте, в начале 19-го века, точно была.

Далее путь движущихся на Кавказ и Кубань путников, был один. На берег Дона «в лапы» перевозчикам. Это фото плашкоутного моста на аксайской переправе из музея «Почтовая станция».

Здесь надо сделать необходимые пояснения. Аксайская переправа, как сухопутная дорога от Аксая до Ольгинской, строилась десятилетия. Но окончательно была «доведена до ума» только к концу 19-го века, а до этого, почти полтора века, весь великий путь России на юг, в этом месте осуществлялся при помощи самых разнообразных плавсредств, двигавшихся под парусом и веслами от аксайского берега до хутора Махин. Так переправлялись Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Толстой, декабристы и многие тысячи безвестных русских людей вовлеченных в это великое движение.

На этом фото, плашкоутный мост уже есть. Просто, нет у меня более раннего фото этого места. (думаю их просто не существует). Но именно в этом месте и располагались те многочисленные перевозчики, которых так красочно описал наш автор.

Далее, путь длинною 9 верст, вел в протоку Межонка, отделяющая остров с одноименным названием. На предыдущем фото, эта протока видна в левом краю снимка. А так протока выглядит сейчас. Застроенная разнообразными учреждениями для самого разнообразного отдыха и развлечения. Ни что не напоминает о ее великом прошлом.

Дон за Межонкой, до устья реки Черкасской очень красив. Песчаные отмели и пляжи, камышовые шапки по берегам, чистые донские волны и захватывающие виды на аксайские, берданосовские и большелогские холмы.

А вот и устье реки Черкасской, которая далее вела переправляющихся к высокому берегу хутора Махин.

В устье реки бушует небольшой пойменный лес, перемешанный с камышом и заплетенный эжевикой.

Русло реки в этом месте, достаточно извилистое. И конечно у героя рассказа – наглого перевозчика, было много возможностей посадить судно на мель.

Надо сказать, что Черкасская, просто красивая река.

У хутора Махин, река заметно расширяется. В описываемые Броневским времена, здесь у пристани был выкопан затон, для стоянки и разворота судов. Его хорошо видно на старых картах. И не смотря на то, что в 20-м веке, река претерпела многие мелиоративные изменения, это расширение русла осталось.

И вот на конец, долгожданный берег хутора Махин. Из рассказа, можно понять с каким нетерпением ожидали эго путешественники. Высокий увал сохранился и хорошо виден до сих пор. Великое, историческое место. Сколько человеческих мук, страданий, надежд и мечтаний, пронеслись через него.

Вот собственно и все. Несколько километров и несколько веков.

Но напоследок еще одно фото. На дороге от Махина до Ольгинской, расположен аэродром «Доступное небо». По-моему, единственный частный коммерческий аэродром в нашем крае. Здесь проходят известные на всю страну аэрошоу. И пока мы шли не длинным путем от устья до станицы, над нами постоянно кружили то легкие самолеты, то вертолет. Как то это символично, сам не могу сформулировать почему.

Рассказ о Змиевской почтовой станции