Кочетовка

В детстве и юности книг о войне я не читал. Каким-то детским, безошибочным чутьем понимая, что там неправда. Я чувствовал фальшь, в отрепетированных до напряга рассказах ветеранов с экранов телевизоров. Я чувствовал стыд за полуправду в опущенных глазах ветеранов, которые приходили на торжественные мероприятия в школу. Я видел лубок в киноэпопеях. И ничего общего не имел этот лакированный образ войны с ужасом и грустью, которые можно было угадать в глазах переживших все это.

Поэтому и не читал я книг о войне.

Как и миллионы моих сверстников понимал, что моя страна пережила что-то ужасное и вышла из этого с честью, и этим надо гордиться. Но окружающая камарилья из помпезного вранья убивала все светлые чувства.

И читал я, как и все мои сверстники, о приключениях капитана Девида Грифа в морях, кишащих акулами и милыми наивными людоедами, вместе со Смоком и Малышом сыпал золотой песок на весы в занесенных снегом факториях, а вместе с Леонидом Андреевичем Горбовским примерялся к высадке на очередную планету у далекой звезды.

А книг о войне Астафьева и Гроссмана тогда не было. (А как бы все могло быть по другому, будь тогда эти книги)

Книга Валентина Закруткина «Кавказские записки» попала мне в руки, когда я был уже сформировавшимся лоботрясом. С первых строк я понял, что эта книга мало отличается от других. Но! Почему то читать не бросил и дочитал до конца. Дочитал и понял, что можно рассказать о войне правду вместе с тем выполняя принятые тогда правила всеобщего и обязательного вранья. Дочитал, несмотря на постоянно встречающиеся перлы типа приведенного ниже:

«….Когда окровавленного, покрытого черной копотью, обожженного Дмитрия уносили в санбат, кто-то из товарищей, качая головой, спросил его:

- Как ты выдержал это? Кто тебя поддержал?

Дмитрий ответил, не открывая глаза:

- Партия… Народ…»

С тех пор прошло много лет. И вот мы едем в Кочетовскую, в дом-музей писателя. Находим его быстро, не зная адреса и без расспросов.

Обреченно подходим к калитке. Обреченно потому, что большинство сельских музеев не работают по выходным. (Что для меня очень странно). А этот и подавно не должен работать, глухомань. Но чудо, музей работает. А за калиткой начинаются настоящие чудеса. Нас усаживают пить чай. В беседке, где принимал своих гостей писатель.

Чай и угощение мы проглатываем. Нас манит музей.

И вот мы внутри.

Все, что окружает ярких интересных людей, само ярко и интересно. Рассматривая корешки книг в библиотеке, можно многое узнать о хозяине. (и любом из нас)

Вот интересная парочка, лось и Пушкин

Печь, выходящая сразу в две комнаты.

А этот рыбак мне показался знакомым. Пока я слушал рассказ хозяйки музея, мой взгляд все время притягивала его фигура. Когда мне объяснили, испытал легкий шок. Оказалось, что это дипломная работа скульптора Королькова. И этот рыбак очень похож на персонажей барельефов на театре Горького.