В гости к помещице

Первая поездка

Прочитал в Донском временнике»

«При въезде в село Носово Неклиновского района – если следовать из Таганрога берегом Миусского лимана, – сразу за речкой, которая носит название Носова балка, бросается в глаза одинокое одноэтажное строение, давно лишённое крыши, штукатурки и окружённое высокими травами и кустарниками. Больше никаких построек поблизости нет; домики села располагаются дальше, за горой, в низине.
Кто жил в этом особняке, превратившемся теперь в развалину, которая зияет прямоугольными проёмами окон и входа?
Местные рассказывают: здесь жила барыня Зарубина, или, как попросту её называли, Зарубиха. Дом выглядел солидно, торжественно, а чуть выше стояла и церковь; барыня повелела: чтобы была как Исаакиевский собор! Если и вправду церковь была копией Исаакиевского, можно только сожалеть об утраченной диковине.
Не сохранилось и пристани: барыня любила кататься на лодке, а на праздники и сельских детишек радовала речными «путешествиями», угощая заодно всякими сладостями.
Барыню изгнали в пору коллективизации. В доме устроили пионерлагерь. Его сменило правление колхоза. А потом – жили студенты в период практики (работали в поле).
И что, только этот дом, похожий на заброшенный сарай, и остался в память о Зарубиной? Нет: в целости и сохранности ею насаженный густой лесок из декоративных тополей; он тянется по обеим сторонам речки. Ныне он совсем зарос: не пройти. Заросли и речные берега…»

Ну как не поехать? Помещичий дом нашел быстро, хотя и не без труда. Когда-то живописные и обжитые берега маленькой речушки сейчас заросли бузиной и всякой дурниной, как под воду опустились.

Дом, прямо скажем, скромный и по стародавним меркам. Не Шереметьевский.

Но добротность постройки чувствуется и сейчас. Драночка к драночке. А толщина стен!

В 20-м веке дом много раз менял свое назначение, сейчас все наспех сделанное обвалилось и видна первоначальная конструкция особняка.

Крыльцо дома выходило на берег ручья, где можно угадать следы фруктового сада.

Выпил чаю в помещичьей усадьбе. Из термоса. Барские сервизы не сохранились.

Побродил по окрестностям. Для Алекса подобрал презент – осколок черепицы с буквами.

А маркированных кирпичей здесь множество.

Не меньшее впечатление, чем помещичий дом, производят расположенные недалеко подвалы.

Чтобы к ним подобраться, придется не раз обирать с себя репехи. Но стоит.

Чем не таинственное подземелье?

Спускался с опаской.

В некоторых помещениях светло, своды кое-где обрушились.

И можно разглядеть старинные навесы исчезнувших дверей.

В некоторых приходилось фотографировать со вспышкой. Для чего этот подиум с маленькими ступеньками?

А эти кольца, вделанные в потолок? Пыточная камера с жертвенным алтарем? Умнее ничего в голову не лезло.

Ерунда. Помещица было добрейшей женщиной, и по праздникам устраивала для детей катание на лодках и угощение. Может быть позже кто-то обосновался в этих подвалах? Неизвестно.

Вышел на волю и вздохнул полной грудью.

Вторая поездка

Вторая наша поездка к помещице Зарубиной оказалась интересной и печальной одновременно.

Почти сразу нам встретились два колоритных местных жителя.

Один из них, очень почтенного возраста, возвращался после купания в Миусе! (ноябрь) Он рассказал нам, что один из помещичьих подвалов был винный, а второй был ледником для овощей и фруктов. (Селиван оказался прав). Чуть позже на тракторе появился второй местный житель. Он был занят планированием обочин проселка. Завидя нашу компанию, он спешился и рассказал, что является нынешним хозяином помещичьей усадьбы. Купил он ее, чтобы снести, а добытый камень использовать как строительный материал.

Что я мог ему сказать? Не нашел слов.

Он признался, что его посещали мысли о сохранении старины. Но… А в общем хороший приятный человек.

Зато он рассказал мне, где была церковь, которая строилась как подобие Исаакиевского собора в Петербурге и где был дом священника.

На этом фото дом священника и его сарай.

А на этом фото я стою перед утраченной церковью. Вдали, на берегу ручья, помещичий дом, трактор и наша компания.

Здесь стою на месте церкви.

После этих впечатлений осталось выйти на берег ручья и послушать шелест Меотийского камыша.