Замазанные лица

Всем известны случаи изменения состава участников, запечатленных на фото революционного времени. Даже книги на эту тему написаны.
Вот фото наркома Ежова в составе высших партийных руководителей страны.

А вот он испарился.

Веселая оторопь берет, когда представляешь, какими методами выполнялись такие корректировки в то время. Бритва, клей, ретушь негатива, перефотографирование, еще ретушь. Не позавидуешь.
Таких фотографий множество, и с Лениным, и со Сталиным, и с другими руководителями партии и правительства, есть фото исправленных реввоенсоветов, митингов, и просто встреч с народом.

Там, где нельзя было привлечь к исправлению прошлого профессиональных фотографов, персонажей, которые вдруг стали врагами, просто вырезали ножницами или замазывали чернилами.
Даже из списка красных партизан затерянного в степях Сальска пришлось удалять людей, которые неожиданно оказались врагами, хотя до этого рубили белых в капусту.

Вдруг понял, что в моей библиотеке есть подобные примеры.
Это очень уважаемая мною Малая Советская энциклопедия, вышедшая в 1931-32 гг.

Стоит у меня полке на почетном месте. Бабушкино наследство. Ему, этому десятитомнику, пришлось пережить много переездов, путешествий, скитаний и войну.
Поэтому выглядит он в соответствии со своей судьбой.

Если полистать пожелтевшие страницы, то можно увидеть Тухачевского в такой раскраске.

А предшественник упомянутого мною Ежова  нарком НКВД Генрих Ягода просто перечеркнут крест-накрест.

Я голову сломал, пока думал, чем не угодил советским властям немецкий философ и биолог Эрнест Геккель. Его работы в свое время хвалил даже Ленин. Может быть уже перед самой войной до наших властей дошло, что Геккель стал одним из идеологов немецкого нацизма.
Удостоился зачеркнутой красным карандашом фамилией.

Как по мне, так такие отметки в статьях энциклопедии только привлекают внимание праздного читателя.

Я уже сказал, что эта энциклопедия - наследство бабушки. Она получила образование в одной из лучших провинциальных гимназий империи. Пережила революцию. Помоталась по разорённой стране. Вместе с мужем несколько лет жила "бок о бок" с басмачами с наганом под подушкой. Осталась одна с двумя пацанами, пережила обе оккупации Ростова и не боялась ни черта, ни дьявола. Более того, видимо с гимназических лет воспитала в себе глубокое уважение к книгам, которое как могла, передала мне. Загнутая страница или пометка на полях были для нее немыслимым делом.

Я представляю, с каким отвращением к себе она разрисовывала лица революционЭров цветными карандашами. Да и не делала бы она этого. Уверен. Но за окном бегали друг за другом два босоногих человечка с деревянными саблями. Что было бы с ними, случись что с ней. Поэтому рисовала.

Кстати, некоторые всемирно известные революционеры, репрессированные в числе первых, девственно чисты.
Так смотрит на нас .... Бухарина.

Не могу найти этому объяснения. Вероятно, требование вымазать краской фото, снять портреты, сжечь книги, доводилось до граждан на общих собраниях коллективов, не исключу, что под роспись.
А если человек был в отпуске или в командировке, и по возвращению к нему забывали подойти и предложить расписаться под решением общего собрания  об осуждении контрреволюционной деятельности такого-то и такого-то, то человек как бы был волен в выборе пачкать или не пачкать свои книжки.

Всегда вспоминаю слова писателя Юрия Полякова, которые он вложил в уста одного из своих героев: "У нас не было истории, было придворное мифотворчество".