Просто мебель

Нашел эти фотографии из 70–х,.  На первом, только что построенный выставочный салон «Югмебель» на проспекте Шолохова. Ни рекламы ни чего, обходились без этого. 

Так это здание выглядит сейчас.

И три фото образцов мебели местного производства. Наверное, лучшие из того, что тогда делала ростовская мебельная промышленность. Наверное, именно эти гарнитуры стояли в салоне во время его открытия.

Когда у знакомых появился "набор корпусной мебели "Воспоминание", или как тогда говорили "стенка", я им очень завидовал.

"Лиана" - так назывался набор мебели для спальни. Не скажу, что название удачное.

На этом фото набор кухонной мебели "Эффект". Скажу, что большей популярностью в то время пользовались кухонные гарнитуры с "колонкой". Это такой высокий, узкий шкаф. Вмещал много, а места на кухне площадью 9 кв.м., занимал мало.  Хотя словосочетание "большей популярностью" к тому времени подходит плохо. В свободной продаже не было ни чего, за любым гарнитуром приходилось долго стоять в очереди и ходить по утрам "пересчитываться" под магазином. 

У гарнитура на снимке, вместо "колонки" место под малогабаритный холодильник.

Рассматривая эти фотографии, вспомнил вдруг эпизод из повести Юрия Полякова «Апофигей», связанный с мебелью.

"Через год институт дал своему партийному секретарю приличную двухкомнатную квартиру в Орехово-Борисове. Не въезжая даже, Валера с помощью дяди Базиля поменял ее на другую – со спецпланировкой, возле метро «Новокузнецкая». Ступив на свежеотлакированный паркет и оглядев чудовищные фиолетовые обои холла, Чистяков начал излагать свою долговременную, рассчитанную на много лет вперед программу благоустройства семейного гнезда, сообщив с гордостью, что мать обещала одолжить деньжат. «Не бери в голову!» – ответила Ляля.

Вскоре Людмила Антоновна привезла цветной каталог импортной мебели (такие бывают!) и долго спорила с Лялькой. Валера только слышал непонятные названия «Мираж», «Элла», «Раттенов», «Жича», «Сабина»… Потом теща ползала по полу и мерила портняжьим метром длину стен, расстояние от батарей и дверных косяков до углов. Потом снова спорили.

Валера уехал на курсы повышения квалификации секретарей парткомов педагогических вузов страны в Ригу, а когда через две недели вернулся, то обнаружил свою квартиру обставленной, даже шторы были подобраны в тон нежной заморской обивке. В маленькой комнате встал чудный финский спальный гарнитур с широченной кроватью – «сексодромом», по Лялькиному выражению. Большая комната была оборудована под библиотеку-кабинет, и в центре на ворсистом ковре стоял сработанный под ампир письменный стол, причем в одной тумбе был ящик для бумаг, а во второй – музыкальный бар. Застекленные шкафы на гнутых ножках точно присели под тяжестью книг: подарок тестя. Николай Поликарпович в течение многих лет покупал издательскую продукцию по специнформсписку, но читать ему, собственно, было и некогда, а для душевного отдыха у него, как мы уже знаем, имелся баян.

В большом холле теща и Лялька поставили мягкую мебель, золотисто-велюровую, с изысканно-бесформенными очертаниями. На журнальном столике помещалась необыкновенная лампа: матерчатый абажур на гигантской бутылке из-под кьянти. Кухня была похожа на операционную.

Непонятно, почему Чистякову так крепко запало в память то давнее возвращение в свою преображенную квартиру? Он потрясенно ходил следом за серьезной, словно экскурсовод в Музее революции, Людмилой Антоновной и даже забыл поставить на пол чемоданчик. Однажды Валерина мать решила купить новый шифоньер – трехстворчатый, полированный, взамен желтого, обшарпанного, с ободранной местами фанеровкой. Сначала ей пришлось долго уговаривать отца, потом, сломив его сопротивление, она начала копить деньги, далее около месяца ходила по утрам под магазин отмечаться в каких-то списках, наконец, неделю караулила момент, когда привезут контейнеры с мебелью… Но так и не уследила, шифоньеры ушли к участникам другой, альтернативной очереди, деньги постепенно разошлись; у них так и остался тот желтый гардероб, который Валера помнил всю жизнь."