На территорию любви двоих людей посторонним вход воспрещён, посторонние могут слагать легенды и только. Когда мы с Ольгой Гирш стали собирать материалы об УЧИТЕЛЯХ школы №75 - Бершадском Александре Соломоновиче – УЧИТЕЛЕ истории и Карсаевской Наталье Михайловне – УЧИТЕЛЕ химии, то хотелось узнать массу деталей, ибо без деталей ход истории превращается в стремительный бег. Но когда нам обрисовали финал истории, то стало ясно, что детали ничего не изменят, а лучшей памятью об УЧИТЕЛЯХ должна остаться легенда…
Альбом истории Школы №75, которая была частью Школы-гиганта Сельмашстроя, послужил для нас своеобразной капсулой времени, вскрыв которую, мы окунулись в довоенные годы начала работы школы и в послевоенные годы её расцвета. В 1947 году в отремонтированную и восстановленную после войны школу приходит уже зрелая семейная пара преподавателей - Бершадский и Карсаевская.
Александр Соломонович Бершадский – новый директор школы. Школа с этого времени на долгие годы становится их домом. В здании, выходящем во внутренние дворы школ, располагалось несколько квартир, в одну их них и заселились новые школьные УЧИТЕЛЯ.
Необходимо немного вернуться в довоенное время, чтобы узнать, как начиналась педагогическая работа наших УЧИТЕЛЕЙ. Об этом периоде и о своих молодых начинающих работать УЧИТЕЛЯХ ростовской школы №15 в книге «Школа» рассказал лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын:
Источник фото "Солженицынские тетради" Солженицын в 1935 году 9 класс
«Нашу группу приняли два молодых выпускника педагогического института, вскоре и поженившиеся: Александр Соломонович Бершадский, худой, туберкулёзный, бросивший другую семью, и Наталья Михайловна Карсаевская, с пышным клубом волос наперёд, изумительная цветущая красавица, это мы уже понимали. С ними — нам повезло. Конечно, это были уже выпускники советского вуза, но от Н.М. мы никогда никакой пропаганды не слышали, ни в естествознании, ни в географии. И Александр Соломонович был хороший и очень справедливый человек, мы уважали и слушались его. Тот год был почему-то без программы по обществоведению, а каждый учитель давал что хотел. И А.С., ни много ни мало, преподавал нам… экономику капитализма по «Капиталу». А истории — в те годы и ещё несколько лет — вообще никакой не преподавалось: до Октябрьской революции никакой истории на Земле не было, ни, тем более, в тысячелетней России. Всё поколение наше было обречено на катастрофическое незнание родной и всеобщей истории: пусто-пустое пространство, затем Маркс-Энгельс-Ленин, Парижская Коммуна да великий Октябрь, Сталина ещё не вдалбливали. Чистописание полетело в сторону, только у девочек сохранился навык, грамматики тоже никакой не изучали, не было и иностранного языка. Александр Соломонович продолжал с нами осторожно арифметику, но неуверенно, не его это была специальность. А однажды, хорошо помню, вдруг, в большой тишине, он спросил класс:
— А кто ещё сегодня верит в Бога? Поднимите руки.
Так горячим и обдало изнутри — страшно! да неожиданно как. Не много было и времени поднять — не поднять, полминуты? Класс затаил дыхание. Игорь Вознесенский, наискось впереди меня, залился багрянцем и поставил локоть на парту. А я горел (и был виден, конечно!) — а решиться не мог: ведь это скрывается, ведь это опасно всем, всем, не мне одному, маму опять вычистят. Позорно не решился. Уже обрабатывала меня мясорубка. И ведь ещё были верующие в классе (это через годы выяснилось) — а не поднял кроме Игоря никто. Вот — и опрос общественного мнения».
А далее по тексту с этакой милой критикой Солженицын пишет про Карсаевскую:
«А химию — любили, за красавицу Наталью Михайловну Карсаевскую, и старательно учили, и переливали из пробирки в пробирку. Павлик Макаров пытался уже в какой-то форме флиртовать с Н.М. (мы по-детски только рты раскрывали), а Кирилл Симонян («ц» от фамилии у него постепенно отбросилось) купил «Органическую химию» Чичибабина, по каждой теме что-нибудь оттуда вызубривал — и неотразимо «добавлял» на уроках, к полному смущению Н.М., которая и сама-то химию не слишком знала, а биологию — и того меньше, преподавала для счёта часов, — и биологии мы также отроду и досмерти не знали».
В дальнейшем молодой учитель Бершадский становится директором ростовской школы №34. В газетной заметке того времени автор отмечает талант молодого учителя (заметку предоставил А. Игрунов).
А здесь упоминание о работе Бершадского в 34-й школе в "Пионерской правде" 8 октября 1939 года.
Во время войны УЧИТЕЛЯ попадают в эвакуацию в город Талица Свердловской области, где Александр Соломонович становится заведующим отдела народного образования, а Наталья Михайловна завучем Талицкого детского дома.
Вот немного нашлось воспоминаний о Дне Победы в эвакуации:
«День Победы в детском доме отмечали также необычно. По воспоминаниям Ткачёвой, «наш дом был расцвечен флагами, лозунгами. Наш завуч Наталья Михайловна Карсаевская со слезами на глазах открыла митинг. Мы кричали: «Ура!», целовались и плакали навзрыд. Долго, всю войну, мы крепились, сдерживали в себе эти слёзы…»
Но вернёмся в послевоенный Ростов-на-Дону. Четыре года проработал Александр Соломонович директором школы №75, пока не случилась история с облигациями, о которой уже была публикация на Меотиде, её можно прочитать ЗДЕСЬ.
В 1951 году Бершадский покидает пост директора, но остаётся в системе образования Сталинского района и работает то в Школе рабочей молодёжи №6, то в школах №83, №84 и №21, то снова в школе №75. Бершадский и Карсаевская всё так же живут в одной из двух квартир непосредственно в Школе-гиганте. Карсаевская продолжает работать учителем химии в школе №75.
В 1956 году происходит встреча Солженицына и Бершадского.
Если официальную информацию добыть проблематично, то самый лучший путь – это опрос очевидцев и современников. При сравнении полученной информации можно сделать вывод о произошедшем. Так поступили и мы, запросив несколько воспоминаний незнакомых друг другу людей, обучавшихся в школе в тот момент. В книге «Александр Солженицын» Людмилы Сараскиной - литературоведа, изучающего жизнь и творчество Солженицына, мы тоже нашли подтверждение произошедшего, но люди рассказали нам подробнее, а потому мы остановились на воспоминаниях людей, оставив историю легендой.
Кабинет химии школы №75
В 1963-м году случилась трагедия – Александр Соломонович умирает на 61 году жизни... Выпускники и ученики школы прощаются с УЧИТЕЛЕМ непосредственно в школе – в доме, в котором он жил. Наталья Михайловна впадает в глубокую депрессию, результатом которой стал суицид прямо в лаборантской кабинета химии школы №75 – доме жизни её последних лет… Так в этом большом школьном доме оборвалась жизнь УЧИТЕЛЕЙ. Бершадский и Карсаевская стали историей школы, района, города и всего мира, ибо их заслуги в лице ученика оценил в 1970 году в Стокгольме весь мир, но об этом узнать им было не суждено…
60 лет прошло…
Пусть эта история останется для нас легендой о жизни и любви двух добрых людей, учивших детей…
В память об УЧИТЕЛЯХ мы собрали фотографии их классов разных лет, разных школ, но больше всего фотографий самого продолжительного их периода, связанного со Школой-гигантом Сельмашстроя...
Источник фото "Солженицынские тетради" 1934 год 8 класс школы №15, Карсаевская в центре второго ряда, Бершадский второй справа во втором ряду, Солженицын первый справа в верхнем ряду
Краснознамённая группа Талицкого детского дома 1943 год. Источник фото
А жизнь только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть.
Эй, а кто будет петь, если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать...
"Легенда" В.Цой
Об идее проекта "Школа-гигант в лицах" информация здесь.
История жизни школы закончилась, оформим эту историю вместе с вами...
- Категория: Школа-гигант Сельмашстроя. Виртуальный музей. | Просмотров: 530 | Автор: Heach | Дата: 16.03.2023 | Комментарии (23)
Потрясающая история, грустный финал. ((
Получается, если бы не разрушили школу, мы бы всего этого и многого другого так и не узнали.
Я об этом не задумывался, но скорее всего, да.
Я уже неоднократно хотел в "Виртуальный музей" добавлять темы только по мере поступления новых снимков, а они до недавних времён были редкими, но сейчас с окончанием одной темы начинается новая как-то сразу :) Ликвидация старой школы фактически породила движение людей во спасение истории школы на Меотиде. Писать на сайте о школе мы стали до её сноса ещё в 2019 году, если не считать несколько публикаций Андрея, написанных до этого. Таким образом, можно смело рассуждать, что закрытие и снос школы послужили толчком к изучению её истории, которая оказалась весьма необычной для рядовой обычной школы. Мы теперь, наконец, понимаем, что же мы потеряли, причём я также для себя открываю новое в старых событиях.
Интересно бы было посмотреть на материалы времён, когда школа была госпиталем.
Не исключаю появления любых материалов о школе, поэтому если будут времена госпиталя в материалах, то обязательно выложим.
Нашёл строчку о зачислении Бершадского в 21 - до этого немного поработал в 84. Поменялся с Гуревичем -тоже очень интересной фигурой в образовании района.
А сколько времени он проработал в 21-й?
До 1961 года, а Карсаевская работала с середины 50-х по совместительству
Я теперь начинаю понимать назначение излишне длинного забора, который виден на третьем снимке. Это высокое огрждение заднего двора школы, сваренное из "квадрата", появилось во времена нашей учёбы. Но оно не просто отгораживало школьный двор, а образовывало узкий проход, как бы огибая одно крыло школы. Заканчивался этот узкий проход, дверью ведшей в подвал, где был тир. Я состоял в школьной команде по стрельбе и мы ингда пользовались этой дверью. Удобно было после тренировки, выйти сразу на улицу, миную школьный холл.Теперь я понимаю, что эта же дверь вела и на этажи. И там были квартиры, жильцам которых, нужен был выход в город минуя режимное школьное здание.
А когда поставили этот забор?
Часто рассуждая о мерзости охватывавшей нашу страну в разные периоды её истории, мы вспоминаем жестоких вождей, ошибочные учения, козни иностранцев и многое другое. А не думаем о простом скотстве, на которое способен человек ради получения нескольких дополнительных метров жилой площади. В СССР проблема этих метров стояла смертельно остро, и была причиной многих трагедий.
Кстати, эту тему, дополнительных метров, и то, на что человек способен ради них, осветил Александр Исаевич Солженицын в одном из эпизодов своего «Ракового корпуса». Роман был написан в 1963-65 годах и кто знает, не были ли причиной трагедии семьи ростовских учителей, эти самые метры, и не впечатлил ли этот случай писателя?
А роман, настоятельно рекомендую прочитать всем, для кого имеет значение моё мнение. И не бойтесь травмировать свои чувства. Роман о любви.
Возможно, ибо эта самая школьная квартира, как раз в силу мытарств по школам после случая с облигациями, могла послужить весомым моментом в неопределённости жизни. Она могла послужить определённой западнёй, в которую они попали, а когда спохватились выскочить, то, возможно, некоторые варианты уже исчезли. Не даром же он мыкался только по школам района, привязанный к районному ведомственному месту. Но это предположение. А время действительно совпадает.
При чём здесь квартира? Не забывайте, это были настоящие советские учителя, по призванию, для которых метры были вторичны, они жили в классах.
После ухода Бершадского, смысла жить для Карсаевской не было.
Но это только моё мнение.
Тут не сама квартира, сколько неопределённость в отсутствии своего угла. Если вспомнить историю с облигациями, то вспоминаем фамилию партработника, проведшего собрание, она стала позже директором, возможно, был конфликт.
Четыре года назад я у Ржезача прочитала об этой трагедии, но не поверила этому сразу. потом стала сомневаться, а вдруг это окажется правдой? Все время мысли о Карсаевской мне не давали покоя. пока я на Меотиде не увидела на выпускном фото восьмиклассников 1964 года свою родственницу, Зину Еременко, позвонив которой, залала вопрос о том, знает ли она учительницу Наталью Михайловну Карсаевскую? И ее рассказ поверг меня в шок! Тридцать лет прослужила эта удивительно светлая, добрая , бескорыстная семейная пара на ниве просвещения , отдавая без остатка свою душу и сердце детям. Да, у них был один единственный дом с пропиской - школа № 75. Чиновники от власти "оценили" их заслуги вполне достойно.
Интересно, это были коммунальные квартиры? Вот бы планировку этих квартир посмотреть. Наша Ольга Герасимовна тоже жила при школе. Вот только не могу сказать сколько, семьи у нее не было. Может техплан какой сохранился.
Роман выкладывал же контурные карты https://meotyda.ru/node/2229
Теперь совершенно понятно, где были квартиры.
У нас музей именно виртуальный. Мы теперь можем ориентироваться по школе без её реального воплощения в жизни. Именно и хотелось, чтоб раз уж в реале не осталось, то пусть хоть в виртуальном пространстве будет. Скоро сделаем 3D :)
Точно, у меня есть эти карты, про квартиры и забыла.))
Всегда удивляют эти ниточки, которыми оказываются связаны, казалось бы совершенно несвязанные между собой люди и события. И, показалось все же, некоторой натяжкой вот это место: "...ибо их заслуги в лице ученика оценил в 1970 году в Стокгольме весь мир, но об этом узнать им было не суждено…", где, как бы, проводится мысль: "Старик Бершадский нас заметил и, в гроб сходя, благословил...". Все же: «Post hoc, non propter hoc». Иначе вместо исторического труда могут получиться "Три мушкетёра". Но это мое частное мнение. Пусть я буду неправ.
Это не исторический труд. Это одна из заметок о школе, в которых, как я считаю, можно позволять себе эмоциональные фразы. Мне представляется, что весь наш Виртуальный музей - это цикл рассказов - воспоминаний, когда же не о чем рассказать, но есть фотографии - это своеобразный фоторассказ. К сожалению, школьные историки не занимаются историей школы столь глубоко, как это получается у нас - дилетантов, а мы можем позволять себе так.
Это трагедия людей .
По существу они прожили всю жизнь в казенном доме .
А казенный дом , как ты его не называй - тюрьма, больница , школа или казарма останется казенным .
Насчет Солженицына - он сам за себя ответил из цитаты :
" Александр Соломонович продолжал с нами осторожно арифметику, но неуверенно, не его это была специальность. А однажды, хорошо помню, вдруг, в большой тишине, он спросил класс:
— А кто ещё сегодня верит в Бога? Поднимите руки.
Так горячим и обдало изнутри — страшно! да неожиданно как. Не много было и времени поднять — не поднять, полминуты? Класс затаил дыхание. Игорь Вознесенский, наискось впереди меня, залился багрянцем и поставил локоть на парту. А я горел (и был виден, конечно!) — а решиться не мог: ведь это скрывается, ведь это опасно всем, всем, не мне одному, маму опять вычистят. Позорно не решился. Уже обрабатывала меня мясорубка. И ведь ещё были верующие в классе (это через годы выяснилось) — а не поднял кроме Игоря никто. Вот — и опрос общественного мнения».
Оставить комментарий